адепт тлена и безысходности
читать дальше
Раш-Хал-Ар
Терпко пахли собранные на десяти полянах десять трав, аккуратно разложенные среди ритуальных камней. Внутренние токи энергии уравновешены, настало время начать беседу с духами, которая поможет разъяснить духовные противоречия, усмирить колыхания волн ярости, будоражащей изнутри и мешающие постижению магии и собранности в бою.
Закрыв глаза, орк приступил к чтению заклинания призыва, которое объединит его с первым из пяти духов, к которым ему предстоит обратиться во время ритуала. Тёплые красные волны наполнили его изнутри, неровные и сильные, пробуждающие эмоции, обостряющие зрение, увеличивающие силу. Ащхгралв, дух ярости, вступил в свои права. Он говорил на языке битвы, и к нему обращались шаманы, чтобы наделить соратников боевым пылом берсерка. Арщгралв не знал покоя, не ведал милосердия, в дыхании его не было целеустремлённости или воли к победе, только чистая, прозрачная и всепоглощающая ярость, квинтессенция безумного исступления, волнами бешенства сметающая всё на своём пути. Сознание орка, освобождённое от всех пут, наполнилось яростью духа. Он призывал убивать, кромсать, выжигать, растерзать всё то, что держит и не даёт свободы. Внутреннее свечение шамана окрасилось красным, пульсирующая кровь окружила мысли изнутри, дыхание стало прерывистым. Уединённость во время ритуала не допустила иных жертв, кроме пламени, вырвавшегося с кончиков пальцев и опалившего траву в сдерживающем круге призыва.
"Отпусти, не держи, бей!" - был совет духа.
Услышав его, орк отпустил Ащхгралва и освободился от его воли. Следующим шагом был переход от ярости к смирению, от Арщхгралва к Ортриху. Ритмичное успокаивающее дыхание, немного сосредоточения, терпкий вкус люцерновой травы, и на смену успокоенному бешенству приходит покорность, души шамана касается тихий, кроткий дух, вкрадчиво признающий его силу. Ортрих не учит, Ортрих покоряется. Беседуя с ним, шаман проникается осознанием несовершенства, принимает недостижимость идеалов, пьёт его кротость, как чистую воду свободы от соблазнов. Орк принял Ортриха, как ведомого, и повёл его по лабиринтам своих переживаний, в которых запутался и из которых хотел выбраться посредством ритуала. Ровной блёклой голубизной засиял его разум. Каменные завесы затрепетали лёгкими воздушными переплетёнными нитями. Ритмичными стихами из несуществующих слов утешал шамана дух смирения, тихо следуя за ним. Лёгкий шёпот Ортриха окутывал мягко, и удивлялся шаман отзвукам воспоминаний о том, что мог считать себя правым в осуждении, достойным огненной силы Паагрио, о том, что духи - пособники его власти, а не равноправные партнёры в магическом искусстве.
"Верь себе", - пролепетал Ортрих, - "слышь себя".
Шаман прервал их связь с лёгким сожалением. Но он знал, что для обретения внутреннего равновесия смирения недостаточно. Слишком хрупки его путы для его мятежной души. Он прочёл слова призыва духа преград, и оковы мысленного лабиринта вновь обрели плотность. Шаман слился с Ивдхом, и грани его сознания стали чёткими, жёсткими и прямыми. Ивдх помогал осознавать внутренние барьеры, подсказывал, в каком направлении двигаться, чтобы их преодолеть. Встреча с духом преград давалась орку тяжело, он ощущал его влияние одним из наиболее дисгармоничных, давящих, неподходящих. Понимание своих внутренних запретов и важности свободы от того, чтобы сковывать себя собственноручно, никогда не было его сильной стороной. Шаман фокусировал сосредоточенность на том, чтобы рассматривать, ощущать и разгадывать окружившие его незримые стены. Его аура пульсировала неровным песочным цветом с редкими вспышками алого усилия. В памяти возникали и становились чересчур реальными голоса, некогда услышанные и продиктовавшие запреты. Голоса родителей, учителей, наставников, соратников, друзей, - всех, кто когда-то приложил руку к тому, чтобы пояснить, чего и почему ни в коем случае нельзя делать, всех, кто помогал строить внутренние стены. Долго искал шаман огненную линию, которую ему предстояло переступить сегодня, и, когда он ступил в пламя, оно обожгло его незнакомой животной страстью, природы которой он пока не понимал.
"Твой барьер в незнании, перейди черту", - сообщил ему Ивдх, и схлынул, возвращая шамана в ритуальный круг.
Теперь орк отдавался во власть Халга, духа идеи. Его огонь был огнём вдохновения, огнём творческих свершений, он открывал двери между реальностью и фантазиями. Шамана окутали струящиеся сиреневые вихри, причудливо изгибающиеся, танцующие, увлекающие за собой. Соединение с Халгом было полным ярких красок, невероятных и нереальных картин, перемешанных с отрывками испытанного и познанного. Отрывки эти были вывернутыми зеркально, расцвеченными причудливо, искажёнными в той степени, которая отделяла их от идеи событий, от её совершенного и недостижимого воплощения. Халг помогал играть чужими умами, проклинать и благословлять, стирать в порошок, оседающий пылью, и созидать, рождая не существовавшее прежде. Неосторожные шаманы, слишком увлёкшиеся общением с духом идей, рисковали поддаться искушению остаться в его царстве несбыточного навсегда. Орк любил встречи с Халгом, они дарили лёгкость свершения. Он легко различил ответ на свой сегодняшний вопрос. У него был облик обнажённой женщины - хрупкой, цепкой и прекрасной.
"Чтобы успокоить ярость, не всегда нужно убивать", - улыбнулся Халг шаману и растаял.
Подошла завершающая часть ритуала - контакт с духом покоя Тоно, последним проводником, необходимым для разрешения внутренних конфликтов. Тоно уравновешивал советы предыдущих духов, помогал найти точку опоры. Встреча с ним была похожа на бескровное отречение. Открывшись духу покоя, шаман проникся его мудрым безразличием, похожим на тихий отдых на лаврах. Тёплыми пряными волнами потекло по нему чувство отрешённости, и внутренние бури стали не более чем интересной картиной для наблюдателя, не испытывающего сопереживания к событиям, на которые он смотрит. Улеглись страсти, и иссякло преодоление. Густым тёмно-синим цветом стучали удары сердца. Шаман понял, отчего Тоно выбран последним проводником, его размеренное отдохновение подходило для конца пути - пути ритуала, пути перевоплощения, жизненного пути. Мир Тоно воплощал идеалы самосовершенствования шамана, путь к которым долог и труден. И орку было пока сложно правильно понять, что означают картины, рисуемые его воображением в такт мерному колыханию синих волн. В разговоре Тоно с ним шаман не ощущал ни уверенности, ни снисхождения. Не было ни ведущих, ни ведомых, не было ни превосходства, ни подчинения. Только уравновешенная, спокойная чуткость.
"Твой покой в воплощении", - тяжело и гулко отпечатались в сознании шамана слова духа покоя.
В возвращении к реальности не было больше смятения, сомнений и метаний. Раш-Хал-Ар, ритуал беседы с пятью духами, был завершён, и внутреннее равновесие шамана восстановилось. Он попросил прощения у земли, которую опалил, одержимый духом ярости, полечил её своей магией, накормил семенами будущих цветов и ушёл, неся в себе обретённое понимание и возвращённое спокойствие.
Раш-Хал-Ар
Терпко пахли собранные на десяти полянах десять трав, аккуратно разложенные среди ритуальных камней. Внутренние токи энергии уравновешены, настало время начать беседу с духами, которая поможет разъяснить духовные противоречия, усмирить колыхания волн ярости, будоражащей изнутри и мешающие постижению магии и собранности в бою.
Закрыв глаза, орк приступил к чтению заклинания призыва, которое объединит его с первым из пяти духов, к которым ему предстоит обратиться во время ритуала. Тёплые красные волны наполнили его изнутри, неровные и сильные, пробуждающие эмоции, обостряющие зрение, увеличивающие силу. Ащхгралв, дух ярости, вступил в свои права. Он говорил на языке битвы, и к нему обращались шаманы, чтобы наделить соратников боевым пылом берсерка. Арщгралв не знал покоя, не ведал милосердия, в дыхании его не было целеустремлённости или воли к победе, только чистая, прозрачная и всепоглощающая ярость, квинтессенция безумного исступления, волнами бешенства сметающая всё на своём пути. Сознание орка, освобождённое от всех пут, наполнилось яростью духа. Он призывал убивать, кромсать, выжигать, растерзать всё то, что держит и не даёт свободы. Внутреннее свечение шамана окрасилось красным, пульсирующая кровь окружила мысли изнутри, дыхание стало прерывистым. Уединённость во время ритуала не допустила иных жертв, кроме пламени, вырвавшегося с кончиков пальцев и опалившего траву в сдерживающем круге призыва.
"Отпусти, не держи, бей!" - был совет духа.
Услышав его, орк отпустил Ащхгралва и освободился от его воли. Следующим шагом был переход от ярости к смирению, от Арщхгралва к Ортриху. Ритмичное успокаивающее дыхание, немного сосредоточения, терпкий вкус люцерновой травы, и на смену успокоенному бешенству приходит покорность, души шамана касается тихий, кроткий дух, вкрадчиво признающий его силу. Ортрих не учит, Ортрих покоряется. Беседуя с ним, шаман проникается осознанием несовершенства, принимает недостижимость идеалов, пьёт его кротость, как чистую воду свободы от соблазнов. Орк принял Ортриха, как ведомого, и повёл его по лабиринтам своих переживаний, в которых запутался и из которых хотел выбраться посредством ритуала. Ровной блёклой голубизной засиял его разум. Каменные завесы затрепетали лёгкими воздушными переплетёнными нитями. Ритмичными стихами из несуществующих слов утешал шамана дух смирения, тихо следуя за ним. Лёгкий шёпот Ортриха окутывал мягко, и удивлялся шаман отзвукам воспоминаний о том, что мог считать себя правым в осуждении, достойным огненной силы Паагрио, о том, что духи - пособники его власти, а не равноправные партнёры в магическом искусстве.
"Верь себе", - пролепетал Ортрих, - "слышь себя".
Шаман прервал их связь с лёгким сожалением. Но он знал, что для обретения внутреннего равновесия смирения недостаточно. Слишком хрупки его путы для его мятежной души. Он прочёл слова призыва духа преград, и оковы мысленного лабиринта вновь обрели плотность. Шаман слился с Ивдхом, и грани его сознания стали чёткими, жёсткими и прямыми. Ивдх помогал осознавать внутренние барьеры, подсказывал, в каком направлении двигаться, чтобы их преодолеть. Встреча с духом преград давалась орку тяжело, он ощущал его влияние одним из наиболее дисгармоничных, давящих, неподходящих. Понимание своих внутренних запретов и важности свободы от того, чтобы сковывать себя собственноручно, никогда не было его сильной стороной. Шаман фокусировал сосредоточенность на том, чтобы рассматривать, ощущать и разгадывать окружившие его незримые стены. Его аура пульсировала неровным песочным цветом с редкими вспышками алого усилия. В памяти возникали и становились чересчур реальными голоса, некогда услышанные и продиктовавшие запреты. Голоса родителей, учителей, наставников, соратников, друзей, - всех, кто когда-то приложил руку к тому, чтобы пояснить, чего и почему ни в коем случае нельзя делать, всех, кто помогал строить внутренние стены. Долго искал шаман огненную линию, которую ему предстояло переступить сегодня, и, когда он ступил в пламя, оно обожгло его незнакомой животной страстью, природы которой он пока не понимал.
"Твой барьер в незнании, перейди черту", - сообщил ему Ивдх, и схлынул, возвращая шамана в ритуальный круг.
Теперь орк отдавался во власть Халга, духа идеи. Его огонь был огнём вдохновения, огнём творческих свершений, он открывал двери между реальностью и фантазиями. Шамана окутали струящиеся сиреневые вихри, причудливо изгибающиеся, танцующие, увлекающие за собой. Соединение с Халгом было полным ярких красок, невероятных и нереальных картин, перемешанных с отрывками испытанного и познанного. Отрывки эти были вывернутыми зеркально, расцвеченными причудливо, искажёнными в той степени, которая отделяла их от идеи событий, от её совершенного и недостижимого воплощения. Халг помогал играть чужими умами, проклинать и благословлять, стирать в порошок, оседающий пылью, и созидать, рождая не существовавшее прежде. Неосторожные шаманы, слишком увлёкшиеся общением с духом идей, рисковали поддаться искушению остаться в его царстве несбыточного навсегда. Орк любил встречи с Халгом, они дарили лёгкость свершения. Он легко различил ответ на свой сегодняшний вопрос. У него был облик обнажённой женщины - хрупкой, цепкой и прекрасной.
"Чтобы успокоить ярость, не всегда нужно убивать", - улыбнулся Халг шаману и растаял.
Подошла завершающая часть ритуала - контакт с духом покоя Тоно, последним проводником, необходимым для разрешения внутренних конфликтов. Тоно уравновешивал советы предыдущих духов, помогал найти точку опоры. Встреча с ним была похожа на бескровное отречение. Открывшись духу покоя, шаман проникся его мудрым безразличием, похожим на тихий отдых на лаврах. Тёплыми пряными волнами потекло по нему чувство отрешённости, и внутренние бури стали не более чем интересной картиной для наблюдателя, не испытывающего сопереживания к событиям, на которые он смотрит. Улеглись страсти, и иссякло преодоление. Густым тёмно-синим цветом стучали удары сердца. Шаман понял, отчего Тоно выбран последним проводником, его размеренное отдохновение подходило для конца пути - пути ритуала, пути перевоплощения, жизненного пути. Мир Тоно воплощал идеалы самосовершенствования шамана, путь к которым долог и труден. И орку было пока сложно правильно понять, что означают картины, рисуемые его воображением в такт мерному колыханию синих волн. В разговоре Тоно с ним шаман не ощущал ни уверенности, ни снисхождения. Не было ни ведущих, ни ведомых, не было ни превосходства, ни подчинения. Только уравновешенная, спокойная чуткость.
"Твой покой в воплощении", - тяжело и гулко отпечатались в сознании шамана слова духа покоя.
В возвращении к реальности не было больше смятения, сомнений и метаний. Раш-Хал-Ар, ритуал беседы с пятью духами, был завершён, и внутреннее равновесие шамана восстановилось. Он попросил прощения у земли, которую опалил, одержимый духом ярости, полечил её своей магией, накормил семенами будущих цветов и ушёл, неся в себе обретённое понимание и возвращённое спокойствие.
@темы: творчество