адепт тлена и безысходности
Чувствую себя бесконечно растягиваемым до состояния от Невского к Арбату, на уровне посланных на хер.
Я благодарен за эти гудки, я не выдерживаю пауз, тяжестью набрасывается на душу дымка бытия, тень тебя до непереносимости.
Я предпочитаю баловать себя ощущением долга, выходит только пустота с каждой стороны недостроенного моста. Как его умудрились начать с середины реки? Зачем?
Я хотел говорить о многом, но душил слова, запирая их в клетке, они умирали там, обожжённые борьбой.
Только сияние далёкого рассвета - однажды станет тепло и не будет жарко. Однажды я найду то помещение, где смогу дышать.
И пусть ты не услышишь крика в моих словах и найдёшь формы несовершенными - это уязвляет, но не перестаёт быть истиной, потому что моя единственная истина - это ты. Я вижу, как ты ускользаешь чуть уловимым движением, которое кажется таким естественным, и прикрываешься при этом собственным незнанием. Я научился этому приёму в самом начале актёрской деятельности.
Я забываю тебя особенно тщательно, чтобы не выпустить рыданий души и подрагивания морщин в уголках глаз, чтобы меня нельзя было принять за того, кто может тебе мешать.
Моя слепая преданность бесполезна тебе до редкости, моё назойливое внимание даёт тебе несвободу, хотя какие права и возможности могут быть у меня на твою свободу? Так далеко от души.
И я повинуюсь приказу не поднимать твою самооценку лестными иллюзиями. До последней инстанции, в которую ты не веришь.
Я благодарен за эти гудки, я не выдерживаю пауз, тяжестью набрасывается на душу дымка бытия, тень тебя до непереносимости.
Я предпочитаю баловать себя ощущением долга, выходит только пустота с каждой стороны недостроенного моста. Как его умудрились начать с середины реки? Зачем?
Я хотел говорить о многом, но душил слова, запирая их в клетке, они умирали там, обожжённые борьбой.
Только сияние далёкого рассвета - однажды станет тепло и не будет жарко. Однажды я найду то помещение, где смогу дышать.
И пусть ты не услышишь крика в моих словах и найдёшь формы несовершенными - это уязвляет, но не перестаёт быть истиной, потому что моя единственная истина - это ты. Я вижу, как ты ускользаешь чуть уловимым движением, которое кажется таким естественным, и прикрываешься при этом собственным незнанием. Я научился этому приёму в самом начале актёрской деятельности.
Я забываю тебя особенно тщательно, чтобы не выпустить рыданий души и подрагивания морщин в уголках глаз, чтобы меня нельзя было принять за того, кто может тебе мешать.
Моя слепая преданность бесполезна тебе до редкости, моё назойливое внимание даёт тебе несвободу, хотя какие права и возможности могут быть у меня на твою свободу? Так далеко от души.
И я повинуюсь приказу не поднимать твою самооценку лестными иллюзиями. До последней инстанции, в которую ты не веришь.
-
-
28.12.2004 в 05:09На уровне грязных танцев,
Альфонсов с пустыми штанами,
На уровне фальши в постели
Мы были знакомы едва ли.
Я молча шнурую ботинки.
А спички мне больше по нраву.
Глотаю мороз и рябину
И выдыхаю отраву.
На уровне сказок про верность,
На уровне посланных на хер,
В обнимку с испачканным небом.
А время - толковейший знахарь.
Твой фантик стирает годами,
Начинкой плюётся невкусно.
Возможно, уже пошловата,
А, впрочем, была безыскусна.
Ведомый кусает за горло
И вьётся веревкой по шее.
Так страшно к тебе прикоснуться,
Так странно, всё так же жалею
Убогую злобу и хитрость,
Улыбку которой не верю.
И хочется дать тебе денег
И закричать: "Не болей там!"
А дальше забудь моё имя.
А дальше по разным мишеням.
Досадно одно: наследили.
Досадно одно: не сумели.
-
-
28.12.2004 в 23:08-
-
29.12.2004 в 02:52-
-
31.12.2004 в 20:56-
-
01.01.2005 в 01:52